Наконец нарушилось семилетнее (со времен выхода «Моих черничных ночей» в 2007 году) молчание признанного мастера китайского кинематографа. Картина появилась ярко, еще в феврале, открыв Берлинский кинофестиваль 2013, где, к слову, сам Карвай был председателем жюри. Работа над фильмом «Великий мастер» продолжалась больше 5 лет, чуть меньше времени потратили актеры на обучение кунг-фу. Несмотря на то, что режиссер не владеет китайскими боевыми искусствами, силы его восхищения ими и напряженной работы хватило, чтобы представить бои в фильме на высочайшем уровне. Но обо всем по порядку.
В жанр байопика Вонг Карвай вполне ожидаемо даже и не собирался укладываться. Хотя центральной темой сюжета заявлена история жизни Ип Мана, великого мастера боевых искусств, в фильме есть отсылки к конкретным временным периодам и кадры, стилизованные под хронику охваченного войной Китая. «Великий мастер» далек и от фильмов в стиле кунг-фу в их обычном понимании, хотя боев и крови в нем предостаточно. Как и узнаваемых черт карваевского стиля.
Именно эти узнаваемые авторские знаки облегчают погружение в художественное пространство фильма с привычной современному зрителю качественной картинкой, но с довольно чуждой тематикой. Особенно для того, кто до этого не только не знал об отличиях южной и северной школы кунг-фу, о моно- и смешанных стилях ведения боя, но даже об Ип Мане и о том, что тот был учителем Брюса Ли, услышал впервые. Урок философии китайских боевых искусств, густо сдобренный мудрыми изречениями мастеров, оказался увлекательным, и это лишь один пласт фильма.
Ип Ман (Тони Люн Чу Вай), успешный 40-летний боец кунг-фу, принимает пост от уже стареющего руководителя школы боевых искусств, победив его в мыслительной дуэли. Гонг Эр (Чжан Цзыи), дочь лидера и наследница уникального родового стиля борьбы «64 ладони», не желает скромно отойти в сторону и в драке с Ип Маном демонстрирует свою силу и побеждает. Так расставляются по местам фигуры, словно на шахматной доске.
Дальнейшие ходы будут сделаны, но в какой-то момент выбьется из-под ног само поле – войной, предательством, нуждой – и оставит целостных и глубоких персонажей в подвешенном состоянии без связи со временем и реальностью. Кому-то, как Ип Ману, удастся найти опору и двигаться своим путем, кому-то, как Гонг Эр, несмотря на то, что свой нравственный долг она выполнит, в этом мире места не найдется.
Потрясающей красоты кадры в «Великом мастере» (кровь, окрашивающая капли дождя, пушистый снег, кадры, снятые в рапиде) на этот раз принадлежат Филиппу Ле Сурду. Своим совершенством они выталкивают происходящее на экране из глубин очарования, в котором остались пребывать совместные работы Вонга Карвая и Кристофера Дойла. Так неочевидная красота преобразовалась в эстетически совершенное и довольно универсальное полотно. Скорее всего, и это тоже, не только выбор в качестве главного персонажа Ип Мана, которого очень хорошо знают в Китае, повлияло на невероятный прокатный успех картины. «Великий мастер» стал самым смотрибельным фильмом режиссера за всю историю.
В многослойном сюжете фильма, очень Карваевском и эпичном, есть все «больные» для режиссера точки: эмигранты в Гонконге, грустная любовь, история Китая, кодекс чести, непоколебимые правила, стойкость характеров, ход времени. И хотя в основе сюжета заявлена тема кунг-фу и биография одного из мастеров, на самом деле все перечисленные мысли (в набросках или вполне законченно) звучат на одном уровне громкости. Также нельзя сказать, что фильм только об Ип Мане. Первоначально его даже собирались прокатывать под названием «Великие мастера», что было бы вернее. Настоящие борцы кунг-фу достаточно скромны и мудры, чтобы признавать других сильных воинов, и в фильме несколько настоящих мастеров.
Вонг Карвай с должным почтением отнесся как к личностям, выковав характеры персонажей насколько же сильными, как их ладони во время драки, так и к самой философии кунг-фу. Он комментирует свою работу над «Великим мастером» так: «В одной из сцен фильма мы видим юношу, который заглядывает в окно школы кунг-фу просто из любопытства. Это вполне мог бы быть я в молодости. Да и по сути это я — режиссер, удовлетворяющий свое любопытство. Это путешествие было невероятно увлекательным, в нем столько уровней, ответвлений. Я бы хотел, чтобы оно продлилось подольше» («Великий мастер — это щедрость и великодушие» // «Искусство кино». №3. 2013).
Все соскучились по Карваю, и смотреть «Великого мастера» было крайне любопытно. Но при всей отточенности и многоплановости этого фильма он словно распадается на этим самые планы, и вобрать его в себя целиком не удается. Нет той сцепляющей атмосферы и некоторой наивности, которые помогали ранее воспринимать и еще более закрученные конструкции режиссера.
И это ощущение не получится списать даже на недостаток культурных кодов, зашифрованных в «Великом мастере» - Карвай адаптировал фильм для зарубежного зрителя, и именно в такой версии он у нас идет. В своей последней работе режиссер будто бы осуществил идею своего персонажа из «Любовного настроения» и вместо того чтобы любить, пошел писать книгу о боевых искусствах.
